Andre Perlstein: о случайностях и силе момента

У меня нет иерархии и страха перед идолами. Страсти к чужой славе. Я стараюсь найти в звездах людей и быть с ними на равных
Андре Перлштеин

 

Однажды утром я проснулся, выпил свой кофе, вышел на улицу и стал фотографировать. Когда снимаю, я очень концентрируюсь на поиске экстраординарного момента, на вдохновении. Как профессиональный журналист я специализируюсь на съемке историй. Я выхожу в мир и делаю истории, это не меньше 10 кадров, но обязательно один из них должен быть «Вау!»

Очень люблю делать серии фотографий, объединенных одной темой, но кадр с эффектом «Вау!» должен быть обязательно. Мне важно сделать кадр, про который потом можно сказать, что это шедевр.

Это особенно касается модного репортажа, среди множества кадров о стиле кутюрье и его видении обязательно должен быть кадр, который вбирает в себя все грани его таланта. Именно им я подвожу итог всему, что увидел и зафиксировал. 

Как так получилось, что выпал шанс попасть в моду и снимать Ив Сен-Лорана?

Я всегда был фрилансером и в штате журнала работал всего 4 года за всю карьеру.  Фоторепортаж об Ив Сен-Лоране у меня заказал журнал Lе Point в 1977 году. Редакционное задание звучало как «снять историю о создании новой коллекции маэстро». Вначале я снимал ателье: швей за работой, манекенщиц, примерки, процесс создания готового платья. Съемки длились в течение 3 месяцев, иногда и днем, и ночью, потому что Ив предпочитал работать по ночам. 

И вот однажды я решился спросить у пресс-секретаря, будет ли возможным получить разрешение месье Лорана на съемку у него дома. И неожиданно для себя получил согласие. Восхитительный и волнующий момент.

Он был замечательным, очень деликатным и тонким человеком. Нужно понимать, что тогда я был начинающим, молодым фотографом, абсолютно без имени. Однако он мне позволил сделать именно те фотографии, которые я хотел. С одним условием: «Ты выбираешь любые ракурсы, любые способы съемки, но позы будут мои». При этом я абсолютно не чувствовал иерархии и в этот момент мы были на равных.

А что было потом? 

Я принес первые фотографии своему редактору, ему они очень понравились. Он сказал, что теперь я снимаю все, что касается модного дома Ив Сен-Лоран. (В 1977 дом YSL был на пике популярности, и его сопровождала череда скандалов. Знаменитый аромат Опиум был выпущен именно тогда. ­– прим. автора).

В 1977 году впервые на обложке VOGUE в Америке появилась чернокожая модель. Это был настоящий скандал, громкий! Это было невозможно представить! А Пьер и Ив выпускают на подиум кутюрного показа YSL Mounia – чернокожую музу мэтра. Риск и скандал для консерваторов, но модная публика рукоплескала! Все писали о гениальности и тонком чутье мэтра. Снобистское общество, я такое не люблю очень! Сначала осуждают, потом превозносят.

Однажды в 3 часа ночи мне позвонил из ателье пресс-секретарь и говорит: «Прибегай быстрей, месье Лоран творит прямо сейчас!» Я схватил свою сумку и буквально полетел по известному адресу. Сцена была потрясающей: Ив в белой рубашке с черными ножницами, две модели: одна индианка, вторая – его черная муза Mounia. Все в ателье – модели, ассистенты, швеи. А Ив творит – и все как зачарованные! Волшебство! Я просто достал свою камеру и стал фиксировать происходящее.

Спустя час Ив отошел и просто заплакал. И вдруг к нему подбегает человек и обнимает его.  Я молодой и ничего на тот момент не знал о мире моды. Не папарацци, а профессионал! И я не смог! Не смог позволить себе сфотографировать месье Лорана плачущим и эти объятия. Объятия с его бойфрендом Пьером Берже. Я считал это слишком личным моментом. Спустя время я сожалею о том, что не сделал тот кадр, потому что именно он мог бы стать символом их творческого союза. Это был очень знаковый момент для меня. 

Сейчас кадры с той съемки входят в экспозицию музея Ив Сен-Лоран и стоят в одном ряду с кадрами величайших фотографов, например, Хельмутом Ньютоном. Мне часто говорят, что мои кадры шикарные. Но сам я по сравнению с такими фигурами считаю себя достаточно маленьким человеком.

Почему у вас нет кадров с культовыми красавицами 60-ых, например, с Катрин Денёв или Бриджит Бордо?

Я работал как репортажный фотограф, у меня было задание от редакции, я не всегда мог выбирать. Так сложилось, что мне довелось снимать Аджани, Алена Делона, Катрин Хепбёрн, Чарли Чаплина. И не сложилось с другими. Вообще то, что я стал фотографом про кино, тоже дело случая. Я принимал активное участие в студенческих волнениях 1968 года и даже попал в полицию. Как оказалось, направить меня на репортажи про политику с таким послужным списком было нельзя. Поэтому редактор журнала Express назначил мне тему кино, моды и звезд. Это символично, ведь те события 68 года породили культурный феномен «Новой волны». А я стал их фиксатором.

У вас есть отличная съемка Сержа Гинзбурга, культовой фигуры поколения французов того времени? 

О, с этим кадром тоже связана целая история. Съемку мне заказал журнал Elle. Это должна была быть обложка и большая фотоистория к интервью. Было 8 утра. В мою студию привезли множество разной одежды, и мы приступили к делу. Серж был звезда, в белой рубашке, смокинге. Шикарный. И вдруг он останавливает съемку и дает моему ассистенту указание сходить в магазин за двумя бутылками пастис (анисовая настойка). Он выпивает сразу две и притом без воды! И продолжает съемку, отлично позирует, ведет себя очень профессионально. Мы закончили съемки и отправились на ланч, а там было еще вино. Он был пьян, но держался отлично. Мы вернулись в студию, он что-то забыл. Увидел кимоно на вешалке и кричит, что ему нужно обязательно сняться в нем. Пока я быстро ставил свет, он переоделся и закурил. Так и получился этот кадр, культовый. На последней выставке он распечатан в формате 2 на 3 метра!   

Еще меня восхитил кадр с Чарли Чаплином, он очень трогательный. Узнать в этом старике великого актера очень сложно. При каких обстоятельствах он был сделан?

Это тоже было задание. Издание делало репортаж о том, что Чаплин продает права на свои последние три фильма. Меня отправили в Лондон в отель Бристоль, где шли переговоры. Я прождал 3 часа. И вот, наконец, в номер заходят два телохранителя, третий вкатывает инвалидную коляску, затем заходит жена Чаплина. Охранники поставили его на ноги, так как встать самостоятельно Чаплину было тяжело. У меня на кадр было не больше минуты. Я начинаю делать кадры, и в этот момент жена замечает перхоть на плечах артиста. Подскакивает к нему и сметает белые точки. Великий артист был все-таки человеком. Трогательность момента очень хорошо чувствуется. Но она не разрешила напечатать изданию этот кадр, к сожалению.

Как вам это удается? Показывать звезд такими человечными? 

Я умею располагать к себе людей. Веду себя естественно со звездами, и они раскрываются передо мной. У меня нет иерархии и страха перед идолами. Страсти к чужой славе. Я стараюсь найти в них людей и быть с ними на равных.